«Я увидел на трибуне плакат с перечеркнутым 10-м номером и молил, чтобы ты забил», Открытое письмо Максима Андреева, посвященное отцу — известному хоккеисту СКА, ушедшему из жизни в возрасте 45 лет., Спортинг. Футбольные турниры. Официальный сайт

Открытое письмо Максима Андреева.

В «Спортинг-лиге» Максим появляется в основном зимой, когда у профессиональных футболистов начинается отпуск. Наштамповав голы и ассисты за «Nissan», хавбек отправлялся в очередной клуб, которых за свою карьеру сменил много. Однако не все знают, что Максим — сын известного петербургского хоккеиста, скоропостижно скончавшегося в 2013 году.

На сайте «Спортинг-лиги» — откровенное и трогательное открытое письмо Максима Андреева, которое он посвятил отцу.

***

Привет, папа. Я пишу тебе это письмо, зная, что ты его не прочтешь. Уже больше шести лет тебя нет рядом.

Вспоминаю, как в один из летних дней ты привел меня в «Смену» на улице Верности. На дворе была середина 90-х. Двери «Смены» оказались закрытыми, и мы пошли по тропинке вдоль Бутлерова в соседнюю спортшколу. Так ты привел меня в СДЮСШОР «Зенит». Мы попали на набор юных футболистов: я назабивал кучу голов, и меня зачислили в команду.

Возможно, мне стоило выбрать спорт, который ты любил больше, чем футбол. Но ведь ты помнишь, как я выходил на лед после твоих игр за СКА. Хоккеиста бы из меня точно не вышло. Даже тормозить на коньках я толком не умел. Спасибо за то, что ты заметил мое рвение к футболу. В детстве я с утра до ночи пропадал в придворовых коробках, гоняя мяч. О хоккейной секции речи ты даже не заводил. Ты никогда на меня не давил.

Знаешь, иногда я думаю: может, все-таки стоило попробовать хоккей? Кто знает, куда бы меня это привело. Помню, как ты привозил меня на тренировки СКА. Как-то рядом со мной разминался Максим Соколов, вратарь сборной России. Потом я с хоккеистами гонял в футбол, а после матча вы в раздевалке обсуждали, на кого лучше попасть в плей-офф. Классно было.

Когда ты перешел из СКА в «Северсталь», мы всей семьей пришли на игру в Санкт-Петербурге. Тот матч мне особенно запомнился, потому что я увидел на трибуне плакат с перечеркнутым 10-м номером. Это была твоя «десятка», под которой ты играл за СКА. Я был шокирован.

— Как болельщики могут так относиться к папе? — спросил я у мамы. Она пожала плечами.

Я был мальчишкой и не понимал, что это часть игры. Для меня ты всегда был безупречным героем. Поэтому я смотрел на этот плакат и молил, чтобы ты ответил им голом. И ты забил! Как мы с мамой тогда радовались.

Мы шли в «Смену», а попали в «Зенит». Но я ни разу об этом не пожалел. Мне повезло с тренером — Владимир Евгеньевич Голубев, легенда «Зенита», был классным наставником. Я видел, что ты тоже доверяешь моему тренеру, и это мотивировало меня еще сильнее. Команда 1988 года рождения у нас была отличная. Мы выигрывали первенство города, занимали призовые места в чемпионате России. Как и ты когда-то в хоккейной школе СКА.

Ты всегда покупал мне бутсы. Однажды, когда я играл по юношам, купленные бутсы оказались мне малы. Помнишь, что мы сделали? Ты поливал их водкой, а я разминал. Так и разносили до нужного размера. Такое было время.

Последний матч нашего выпуска проходил на стадионе имени Кирова. Ты, конечно, сидел на трибуне, ведь ты не пропускал моих игр. Для меня тот матч был особенно важен: на нем присутствовали селекционеры «Зенита». За день до игры я чувствовал себя неважно, но вышел на поле. Мы выиграли 6:1, я забил два гола. На следующий день я весь покрылся пузырями, и меня увезли в больницу с ветрянкой. Но главное, что «Зенит» меня все-таки пригласил. Кажется, когда ты забирал меня из больницы спустя две недели, ты особенно мною гордился.

Переходить из юношеского футбола в мужской было сложно. Это вообще одно из самых трудных испытаний для молодого футболиста. Однажды я неудачно сыграл за «Зенит-2» и выслушал от тебя порцию критики.

— Спорт не прощает послаблений! — сказал ты мне. Тебе было несвойственно ругать меня за неудачные игры. Видимо, поэтому я запомнил те слова на всю жизнь.

Мне повезло, что тренером «Зенита-2» был все тот же Владимир Евгеньевич Голубев. Он мне очень помог. Дебютный сезон в ПФЛ складывался тяжело. Против нас выходили мужики, которые бились и бодались. Нет, не ломали — такого не было, но я все равно забил намного меньше, чем в чемпионате города.

В 2007 году я попал на чемпионат Европы среди молодежных команд. Тренер Равиль Сабитов устроил отбор кандидатов перед поездкой на финальный этап. Я его прошел и оказался в составе! Это было фантастикой. Я парень из второй лиги, а вокруг ребята с опытом игры в РФПЛ. Помню, что ты смотрел все наши встречи по телевизору. После каждого матча мы созванивались, обсуждали игру. Ты очень переживал за наши результаты, которые были неудачными.

На отборочном этапе мы тогда обошли англичан, чехов с Томашем Нецидом и мощных голландцев. В финальном турнире против нас играли немцы Озил, Боатенг и Хеведес. В составе сербов был Душан Тадич, который сейчас в «Аяксе». Месут Озил нам тогда забил, потрясающий игрок. У нас тоже была неплохая команда: Дзюба, Мамаев, Смольников, Камболов. Все эти игроки сейчас на виду, играют за сборную.

Потом я оказался в «Торпедо» и забил свой первый гол в ФНЛ. Ты набрал меня сразу после матча и поздравил. На следующий день в «Спорт-Экспрессе» вышел отчет об игре с моей фотографией. Я знал, что эта газета не пройдет мимо тебя, ведь ты читал всю спортивную прессу.

В тот момент я вспомнил, как мы пришли на твой очередной матч в «Юбилейном». Народу было столько, что нам достались места где-то высоко, на задворках трибуны. В той игре ты забил «по-бобровски», объехав вратаря и ворота. Это было так круто! Меня переполняла гордость. Ты ведь мог уехать в НХЛ. Жаль, что не сложилось. Уверен, ты бы реализовал себя и за океаном.

У меня было немного матчей при большом скоплении зрителей, но один я запомнил. Это было в Белгороде, на матче Кубка России. Я играл за местный «Салют» и к нам приехало московское «Динамо». Тренер Дан Петреску, в составе Смолов, Кокорин, Денисов, Самба, в воротах Габулов. Но мы выиграли 1:0, а я забил победный гол. Когда я уходил с поля, болельщики были в экстазе. Тогда я понял, что ты ощущал, забивая голы под овации трибун.

Что такое по-настоящему испугаться за близкого человека — это чувство я впервые испытал из-за тебя. СКА играл в «Юбилейном» и в одном из моментов шайба попала тебе прямо в лицо. Ты упал, на льду сразу появилась лужа крови. До сих пор помню, как мне было страшно. Тогда все обошлось.

21 декабря 2013 года я поехал проведать бабушку в Пушкин. Там же мы должны были встретиться и с тобой. С той победы в Белгороде над «Динамо» прошло чуть больше полутора месяцев.

— Захвати мне афишу с матча, — попросил ты, когда мы созвонились утром.

Афишу я взял, но встретиться мы не смогли. Когда я вернулся домой, меня ждала страшная новость: тебя не стало.

В тот день я должен был поехать к другу на день рождения, но, конечно, никуда не поехал. Помню, что на улице было очень холодно. Я много плакал, а на следующий день сел в машину и просто ездил по городу. Мне нужно было побыть одному, наедине со своими мыслями, заполнявшими мою голову.

Говорят, время лечит. Прошло уже шесть лет — и я уже сомневаюсь, что это так.

В такие моменты ты осознаешь, что близкому человеку нужно оказывать больше внимания. Мы же с тобой, папа, стали реже видеться. Ты думаешь, что человек всегда рядом, что ты всегда успеешь к нему заехать. Но это отговорки. Я виню себя в том, что мы не общались так часто, как раньше.

Я перешел в петербургское «Динамо», так что доигрывал сезон в Петербурге. Забивая голы, я посвящал их тебе.

Хочется верить, что мои лучшие годы в футболе еще впереди. Сейчас у меня не самый удачный период в карьере, и претензии я могу предъявить только себе. Но будь ты рядом, ты бы непременно меня поддержал.

В Беларуси я играл нападающего, хотя до этого всегда был полузащитником. В роли форварда надо забивать голы, но у меня не получилось. В Томске где-то недоработал, где-то не повезло. В итоге оказался в «Коломне». Давно я не появлялся во второй лиге, еще со времен «Петротреста». В команде был паренек из Белгорода, совсем молодой.

— Макс, как ты тут вообще оказался? — спросил он.

Оказывается, пацаном он подавал мячи на матчах «Салюта», когда я играл там в 2013 году. Позже мне в ПФЛ прилетел похожий вопрос.

— Постой, ты же играл за «Сибирь», за «Сокол», — сказал мне игрок «Знамени Труда», когда наши команды готовились к выходу на поле. — Что ты тут забыл?

Что на это ответить? Это футбольная жизнь. В ФНЛ ввели лимит на игроков 1998 года рождения, их должно быть минимум четверо. Теперь акцент в командах сделан на молодых футболистах, а мне уже 32. Хотя это, конечно, не основная причина.

Помнишь, как я чуть не уехал в MLS, когда мне было 20 лет? Там играл мой друг Максим Усанов. Я даже подписал агенту авторизацию на проведение переговоров. Но оказалось, что для перехода нужно сначала попасть в университет и поиграть за университетскую команду. В общем, в США не удалось уехать ни тебе, ни мне.

Что я делаю сейчас? Тренируюсь с одной латышской командой, но из-за коронавируса чемпионат может не начаться, и тогда контракт я не подпишу. Ситуация непростая.

***

Ты часто мне снишься. Обычно во сне мы вместе едем на игру: я за рулем, ты рядом. А однажды мне приснилось, что я иду по улице и через окно вижу тебя в ресторане. Я пытаюсь разбить стекло, но ничего не выходит. А ты спокойно сидишь и не замечаешь меня.

Зачем я написал это письмо? Наверное, чтобы сказать, что мне тебя очень не хватает.  Мне нужен твой совет, твое общение, твое присутствие рядом. Воспитание и спортивный характер — это то, что дал мне ты. Я всегда буду тебе благодарен.

Папа, спасибо тебе за все.

Владимир Николаевич Андреев

Родился 20 февраля 1968 года в Ленинграде. В 17-летнем возрасте дебютировал в высшей лиге СССР в составе СКА. Всего провел за петербургский клуб 11 сезонов, сыграв более 300 матчей.

После СКА выступал за «Северсталь», финский «Йокипоят», «Сибирь» и питерский «Спартак». Завершив игровую карьеру в 34-летнем возрасте, работал детским тренером. Скончался 21 декабря 2013 года на 46-м году жизни.

---

Кирилл Сухоруков